«Проклятие» шутников — «наука»
Имеется люди, которых непреодолимо тянет шутить — в ночи и любое время дня. Корреспондент BBC Future решил разобраться, чем это разъясняется.
Супруга Дерека терпела продолжительнее, чем вытерпел бы другой человек, но в итоге все-таки решила позвонить доктору.
Практически еженощно ее супруг будил ее, чтобы поведать очередную шутку, пришедшую ему в голову. Хотя наконец-то выспаться, она убедила его записывать остроты, а не делиться ими среди ночи.
Скоро Дерек прилежно настрочил 50 страниц шуток для того чтобы рода:
«Прихожу я как-то контролировать зрение, чтобы получить водительские права. Доктор показывает мне буквы, а я таковой говорю: «А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, давайте мне права уже».
Либо:
«Как избавиться от голода? Нужно отойти от шведского стола».
Его остроты совсем очевидно не тянули на талант Вручения Оскара Уайльда, но Дерек (имя поменяно) весело хихикал, просматривая их.
Несложно додуматься, что по окончании пяти лет выслушивания этих юмористических потуг супруга Дерека уже не имела возможности их больше терпеть.
К тому же ее тревожили и другие странности в поведении мужа — к примеру, склонность красть конфеты в местных магазинах.
В итоге она договорилась о приеме у невролога Марио Мендеса из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
«На протяжении отечественной беседы он шутил так много, что его было тяжело прервать», — вспоминает Мендес, опубликовавший отчет об этом случае впрофильном неврологическом издании.
Мендес диагностировал у больного морию (патологически повышенное настроение в сочетании с дурашливостью, склонностью и возбуждением к глупым шуткам), вызванную, "Наверное," двумя инсультами, произошедшими с промежутком в пять лет.
Так семья Дерека выяснила, что в действительности это нешуточное нарушение. Но наряду с этим оно способно оказать помощь нам осознать сложные мыслительные процессы, лежащие в базе простого людской эмоции юмора.
Один из первых обрисованных случаев мории был обнаружен германским неврологом Отфридом Фёрстером во второй половине 20-ых годов XX века при очень необыкновенных событиях.
Фёрстер оперировал опухоль у больного-мужчины. Больной пребывал в сознании, как это часто бывает при операциях головного мозга.
В то время, когда Фёрстер начал работату с его раковой опухолью, мужчина нежданно разразился потоком слов, выдавая одну страшную шутку за второй.
Единственное правонарушение Троицкого – непочтительность и чувство юмора
The Independent20.05.2011Посредством юмора и рэпа — за другую Россию
Tagesschau30.07.2012В каждой стране собственный юмор
La Vanguardia31.08.2013В том же самом году психиатр Абрахам Брилл сказал о том, что сталкивался в собственной практике со схожими случаями: кое-какие его больные всегда шутили на любые темы, наряду с этим не обязательно будучи пристегнутыми к операционному столу.
С того времени было обрисовано множество подобных случаев. Как ни необычно, многие такие больные — а также Дерек — не смеются над остротами вторых, не смотря на то, что собственные находят уморительными.
"Наверное," такое поведение связано с характерными повреждениями лобных долей головного мозга.
К примеру, Дерек около 10 лет тому назад перенес кровоизлияние в мозг, повредившее правую лобную долю.
Затем случая его поведение изменилось: он стал шепетильно обыскивать мусорные баки, дабы отыскать утиль, что возможно было бы сдать во вторичную переработку.
Но на том этапе его не весьма выраженное чувство юмора оставалось таким же, как и прежде.
После этого, наверное, с ним произошёл второй инсульт, травмировавший так именуемое хвостатое ядро мозга. Данный глубоко упрятанный отдел трудится в качестве связующего звена между лобными долями (несущими ответственность за сознательные, аналитические размышления) и остальным мозгом.
В следствии на Дерека напала тяга безудержно шутить, доводившая его жену до белого каления.
Чтобы выяснить, как такие повреждения мозга смогут стать обстоятельством склонности к плоским шуткам, для начала необходимо задуматься над тем, как мозг обрабатывает юмор в целом.
Заберём анекдот, признанный исследователями из Оксфорда одним из самых забавных в мире:
Три человека на необитаемом острове нашли лампу с джинном, что дал согласие выполнить каждому по одному жажде. Один захотел возвратиться к себе. Второй также попросился к себе.
В то время, когда джинн выполнил их жажды, третий высказал собственный: «Как-то скучно стало. Ящик водки и вернуть собутыльников!»
Пожалуй, бывают анекдоты и забавнее. Но большая часть аналогичных острот выстроено на некоем несоответствии финальной фразы ожидаемому формированию событий, и мозгу приходится сделать пара умозаключений, чтобы выяснить соль.
Необходимо представить себя на месте людей, появлявшихся на необитаемом острове, то, что они ощущают, в то время, когда их сокровенное желание исполняется, а позже нас ожидает неожиданная концовка.
Процесс построения нужной логической цепочки злит мозговые центры наслаждения, и человек смеется (либо хотя бы культурно радуется).
«Момент, в то время, когда делается понятной сущность смешного рассказа, сродни любому моменту озарения», — поясняет Джейсон Уоррен из Университетского колледжа в Лондоне.
Эти мыслительные процессы происходят в районах, расположенных в лобных долях мозга — тех самых отделах, каковые несут ответственность за аналитическое мышление, и повреждения которых наблюдались у других пациентов и Дерека с подобным расстройством.
«Они не видят связи главной фразы с началом смешного рассказа, исходя из этого не показывают удивления», — говорит Мендес.
Но наряду с этим такие повреждения мозга, наверное, нарушают сигнальные цепи, соединяющие лобные доли с центрами наслаждения.
Исходя из этого не смотря на то, что остроты вторых не кажутся таким больным забавными, их личные мысли и эмоции, вытекающие из случайных ассоциаций, смогут приводить к выбросам нейромедиатора дофамина и приводить к приступам хохота.
По крайней мере, такова теория. И для предстоящего изучения этого расстройства имеется важные обстоятельства.
Уоррен трудится с больными с лобно-височной деменцией — она появляется у людей в расцвете сил. Среди ее признаков — появление трудностей в мотивации окружающих и распознании чувств людей.
«В следствии очень сильно ухудшаются их социальные свойства», — говорит эксперт. Эти неприятности часто накладываются на нарушенное эмоцию юмора.
Один из больных, которому Мендес поставил диагноз «мория», страдал и лобно-височной деменцией — не смотря на то, что эти два расстройства не всегда связаны.
Недавно Уоррен попросил собственных больных разглядеть и оценить различные подборки карикатур, сопоставляя результаты со снимками их мозга.
Стало известно, что многие из них не хорошо знают сложные, неоднозначные шутки, предпочитая юмор неотёсаннее (к примеру, рисунок растерянной дамы, с которой сорвало платье проезжающим автомобилем).
Чем сложнее больным казалась эта задача, тем более важные повреждения наблюдались в их «юмористической мозговой совокупности».
Ученый уверен в том, что эти наблюдения смогут оказать помощь угадать приближение заболевания.
Докторам стоит интересоваться тем, не подмечала ли семья больного каких-то изменений в эмоции юмора: это возможно первым показателем расстройства.
«Были случаи, в то время, когда о таких трансформациях родные больного информировали за годы (в одном случае — за девять лет) перед тем, как ставился диагноз», — говорит Уоррен.
Нельзя исключать, что удастся кроме того создать обычный тест на эмоцию юмора, разрешающий отслеживать перемены в социальных свойствах таких людей.
Ну и в итоге это лишний предлог задуматься над тем, какую сложную серию умозаключений обязан сделать мозг, чтобы выяснить шутку собеседника.
«Юмор — это сверхсложный феномен, но мы обычно принимаем его как данность», — резюмирует Уоррен.
