От кетамина к шкафной терапии: перспективы лечения психических заболеваний — «наука»
Популярная наука
Сейчас, в то время, когда предложения фарминдустрии во многом исчерпали себя, мы разговариваем с людьми, использующими совсем новые способы борьбы с этими недугами, как тревога, шизофрения и депрессия.
Когда-то считалось, что будущее в лечении психологических болезней — за препаратами. Появление прозака и целого класса аналогичных лекарств в девяностых подарило докторам простое решение проблемы, а большим фармацевтическим компаниям — шальные деньги.
Но и спустя 2 десятилетия эта неприятность некуда не убежала. В действительности, психологические болезни сейчас распространены еще шире, в случае если учесть, что депрессия сейчас есть второй по частотности обстоятельством недееспособности людей во всем мире.
К тому же, ввиду разработок и числа резкого сокращения исследований лекарственных средств предполагается, что в долговременной возможности пилюли не будут единственным — либо кроме того главным — ответом на неприятности психологического здоровья.
Тогда как именно они будут решаться?
Лаборатория
В то время, когда доцент Стэнфордского университета Сержиу Паска (Sergiu Pasca) заметил, какую помощь онкологи способны оказывать своим больным и как ограничен в лечении неприятностей психологического здоровья он и его коллеги, молодого доктора постигло громадное разочарование. Оно-то и стало одной из обстоятельств, по которой Сержиу решил заняться научной работой.
Частично такое положение дел было связано с отличием в финансировании разработок и исследований рака в области психологического здоровья. Но большую роль тут играется вопрос доступности.
«При рака возможно удалить опухоль и вырастить эти раковые клетки в отдельной чашке. Если вы обнаруживаете маленькую молекулу, которая останавливает неконтролируемое размножение этих клеток, то у вас уже имеется потенциальный препарат для лечения рака, — говорит Паска. — В отличие от этого у нас нет прямого доступа к клеткам мозга, вы не имеете возможность сделать биопсию мозга. Исходя из этого при изучении психологических расстройств мы имеем дело с неживым мозгом.
Для меня как невролога, это неприятность, потому, что такие нейроны уже не заряжены».
Лаборатория Паска отыскала метод ответа данной неприятности, по крайней мере частично. Посредством разработки стволовых клеток команда исследователей совершает забор кожных клеток живых больных и из них выращивает маленькой образчик функционирующей ткани коры головного мозга человека — сферической формы до 5 мм в диаметре. Эти мелкие образцы, которых в лаборатории Паска насчитываются тысячи, находятся в чашках Петри, имеют структуру, весьма сходную с корой головного мозга человека, внешнего слоя мозга, и владеют нейронами, переносящими заряд.
Новое лекарство от депрессии?
Pacific Standard12.07.2014Прививка от депрессии?
Nautilus04.02.2016«Тёмный ящик» шизофрении
The Вашингтон Пост29.01.2016Климатический психоанализ
Slate.fr03.12.2013
Потому, что у этих культур имеется ДНК тех, от кого они были забраны, Паска имеет возможность сравнить мозговую ткань, взятую из клеток людей с этими болезнями, как шизофрения и аутизм, в надежде осознать, как эти нарушения развиваются на молекулярном уровне.
«Очень возможно, что, как сообществу, нам предстоит найти причины, механизмы и, возможно, своеобразные способы лечения конкретных форм психологических расстройств — в значительной мере так, как сейчас мы это делаем для рака», — говорит Паска.
Это дорогостоящее и трудоемкое изучение: на выращивание одного примера мозговой ткани требуется около 20 недель практически ежедневной работы культуры клеток, но Паска уверен в том, что изучение вероятнее даст собственные результаты, в особенности при тех болезней, каковые имеют сильную генетическую природу, таких, как аутизм, формы и шизофрения умственной отсталости.
«Думаю, в ближайшие 10 лет мы начнем осознавать, как трудится на молекулярном уровне все большее число психологических расстройств. Я уверен, что мы станем свидетелями настоящей революции в психиатрии», — вычисляет он.
Терапия
Врач Андреа Райнеке (Andrea Reinecke), исследователь и клинический психолог Оксфордского университета, осваивает новую и, как может показаться многим, достаточно твёрдую форму когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). На протяжении ее однократных сеансов больного закрывают в шкафу, дабы вызвать у него либо у нее приступ паники, по окончании чего больной обязан сам с ним совладать.
В первом экспериментальном изучении, в котором проверялось действие одночасовых сеансов когнитивно-поведенческой терапии на людей с паническими расстройствами, все 30 больных показали улучшение, и одна треть сказала о полном освобождении от признаков уже через месяц.
Второе изучение, сочетающее в себе одночасовую КПТ с циклосерином, антибиотиком, что, как мы знаем, оказывает хороший эффект на нейропластичность, вот-вот завершится и, наверное, покажет еще отличных показателей.
На протяжении сеанса КПТ Райнике разговаривает с людьми, страдающими паническими расстройствами, о том, что провоцирует их приступы, и какими стратегиями они пользуются, дабы с ними совладать. После этого Райнике закрывает больных в шкафу, лишая их доступа к привычным им механизмам преодоления страха, и дает им возможность подавить панику без посторонней помощи.
По словам Райнеке, это очень принципиально важно, потому, что мозг начинает осознавать, что от смерти их спас отнюдь не какой-то из механизмов преодоления паники — возможность подышать в бумажный мешок, позвонить приятелю либо избежать данной ситуации.
Тереза Уайт (Teresa White), сиделка из Оксфордшира, участвовала во втором опробовании в марте 2015 года. Она страдала приступами паники в течении 20 лет, к примеру, не имела возможности одна путешествовать либо ехать в лифте. Панику у нее имело возможность позвать кроме того самое незначительное отклонение от регулярного маршрута, которым она пользовалась, выгуливая собаку.
«Мне постоянно казалось, что должно произойти что-то нехорошее, — говорит Уайт. — Что у меня будет сердечный приступ, я упаду в обморок либо погибну. В действительности я кроме того ни разу одна не ездила поездом, пока не поучаствовала в изучении».
По признанию Уайт, один час лечения КПТ практически поменял ее жизнь. «Я могу гулять с собакой, где мне захочется, лишь сравнительно не так давно я в первый раз совершила дальний перелет на Карибское море, занималась сноркелингом, что для меня громадное достижение, по причине того, что нужно надевать на лицо особую маску. Сейчас я могу одна ездить в лифте», — говорит Уайт.
Райнеке говорит, что интенсивность и скорость этого лечения хороши не только тем, что оно обходится дешевле, но и тем, что больше больных доводят его до конца. Процент выбытия больных из обычного курса когнитивно-поведенческой терапии, включающего 12 сеансов и растянутого на шесть месяцев, довольно высокий.
«Потому, что сеанс занимает всего один час, больные должны приложить максимальное колличество усилий, они смогут плакать и визжать и кричать на меня, но в итоге это сработает. Тут речь заходит не только о пресечении, но и о большей эффективности», — говорит Райнеке.
Пока же Райнеке оптимистично оценивает эффективность данной терапии панических расстройств, которыми в общем итоге страдают пять процентов населения. Ее команда изучает возможность применения терапии для других тревожных расстройств и ПТСР (посттравматическое стрессовое нарушение), и в течение следующих нескольких лет она начнет переговоры с госслужбой здравоохранения о запуске более больших испытаний в поликлиниках либо поликлиниках.
Община
В пяти минутах от станции метро в восточной части Лондона, пройдя мимо закинутого многоквартирного дома с разбитыми окнами, вы нежданно обнаруживаете три акра полного умиротворения.
В ухоженном парке, где люди просматривают, сидя на скамьях, а мальчик играется в мяч со своим дедушкой, расположен центр Bromley-by-Bow.
«Отечественный священник говорит, что тут все, как в монастыре. Для полного соответствия не достаточно лишь одного, — говорит Дэн Хоупвелл (Dan Hopewell), директор инноваций и отдела знаний в центре. — Пивоварения».
Чувство того, что находишься в святилище, не страно — первоначально на месте центра размешалась церковь. Священник, трудившийся тут в 1980-е годы, замыслил послужить общине боро Тауэр-Хамлетс. На данный момент центр трудится благодаря светской благотворительности — не смотря на то, что церковь стоит в том месте до сих пор — на его территории имеется кафе, домашняя поликлиника, студия для живописцев, детская помещение, проводятся занятия по искусству и физкультуре, занятия английского, консультации по жилищным вопросам и по вопросам занятости, и имеется группы по помощи людей с психологическими расстройствами; и тут практикуется совсем другой подход к охране психологического здоровья.
Он основывается на идее о том, что социальное положение и умственное благополучие человека — в частности, его свойство стремиться к какой-то цели, быть частью сообщества и не жить в нищете — взаимосвязаны и что урегулирование последнего может оказать помощь устранить неприятности с первым. «Как мы проживаем нашу жизнь, что мы едим, с кем мы говорим — все это воздействует на то, как мы себя ощущаем», — вычисляет Элис Эверетт (Alice Everett), координатор центра по социальным вопросам.
Сотрудничая с местными докторами, Эверетт оказывает помощь людям бороться с жилищными, денежными, безработицей и изоляционными проблемами, каковые, со своей стороны, воздействуют на их психологическое здоровье. Она часто рекомендует людям принимать участие в организуемых центром программах, одна из которых — терапевтическое садоводство, еженедельная садоводческая деятельность для людей с психологическими и интеллектуальными нарушениями.
«Это немыслимая несколько, весьма дружелюбная, и она вправду поднимает вам настроение, — говорит Билл, один из участников группы. — Это и правда крайне полезно для души. В случае если пропустишь семь дней, думается, словно бы пропустил что-то крайне важное».
Билл нашёл в себе талант садовода. Лестничная площадка его квартиры уставлена горшечными растениями, а также бегониями, каковые он именует «мои малышки», не смотря на то, что к его разочарованию они цветут розовыми цветами. «Я бы желал мало оранжевых и красных».
Программа, которая помогла Мэтту Гриффину (Matt Griffin), связана со трудоустройством и спортом — направления для 18-35-летних людей с проблемами психологического здоровья. «Хороших полтора года у меня была достаточно важная депрессия. Занятия на курсе придали мне уверенности в себе, — говорит Гриффин. — взаимодействие и Еженедельные встречи с людьми вынудили меня ощутить себя желанным собеседником, человеком, талантливым на дело».
Завершив программу в начале прошлого года, Гриффин был принят в центр Bromley-by-Bow на неполный рабочий сутки в качестве сотрудника по помощи больных.
Это только два примера проводимых центром программ. «Я тружусь тут и до сих пор не знаю и половины вещей, каковые мы делаем», — говорит Гриффин, но как раз особенный дух отличает это место от вторых.
«Отечественный современный муниципальный образ судьбы в корне нездоров: не только вследствие того что мы практически не делаем физических упражнений, но и вследствие того что мы ни с кем не говорим, — говорит Хоупвелл. — При социально ущемленных сообществ вам не нужен медицинский центр как такой, вам необходимы кафе, групповые прогулки, занятия мастерством — то, что объединяет людей».
Методика Bromley-by-Bow воображает интерес для экспертов в области правительств и здравоохранения в мире, завлекает 1500 визитёров каждый год. Центр рекомендует программу Well North, которая пытается внедрить подобные общинные центры по всей северной Англии.
«Не имеет значения, откуда эти люди — из Австралии, Японии, Голландии либо Олдхэма — их тревожат одинаковые вопросы, работы здравоохранения в их случаях не справляются. Ответ для собственных неприятностей они получат не во врачебных кабинетах и не в поликлиниках, они отыщут их в общинах».
Фармакология
Не смотря на то, что поток лекарственных аппаратов пара ослаб, а большая фарминдустрия в значительной мере сдает собственные позиции, препараты так же, как и прежде будут играть свою роль в лечении психологических болезней.
© AP Photo, Peter DejongГаллюциногенные грибы
Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС), такие как Прозак, были в некоем смысле случайным открытием, и последние прорывы в данной области кроме этого во многом носили темперамент счастливой случайности, будучи результатом не столько промышленных, сколько научных изучений.
Неприятность для производителей лекарств тут в том, что психологические расстройства имеют весьма сложную природу, требуют значительно большего числа опробований, чем препараты для других болезней, и имеют низкий процент эффективности.
Но и тут возможно сказать об определенных возможностях. Фарма-гигант Allergan планирует проводить третью стадию опробований антидепрессанта типа кетамина, что, как утверждается, способен оказывать стремительный эффект при большинстве депрессивных расстройств.
The Lancet сравнительно не так давно писал о маленьком изучении, показавшем, что люди с трудноуправляемой депрессией положительно отреагировали на дозы псилоцибина, активного ингредиента галлюциногенных грибов. Второе изучение продемонстрировало, что галлюциногенное вещество аяхуаска оказывает помощь уменьшить симптомы у страдающих депрессией.
«Кетамин был в первый раз введен учеными в Нью-Йорке, мы же сделали галлюциногенные грибы, — говорит доктор наук Дэвид Натт (David Nutt) из Имперского колледжа в Лондоне, имея в виду два легких наркотика, каковые, как выяснилось, с успехом лечат депрессию. — Это маленькие экспериментальные изучения, но в случае если мы вправду нашли что-то стоящее, фармпроизводители смогут возвратиться. Они создают превосходные препараты, необходимо ставить перед ними новые цели».
Подписывайтесь на отечественный канал в Telegram!
Каждый день вечером вам будет приходить подборка самых броских и увлекательных переводов ИноСМИ за сутки.
Отыщите в контактах@inosmichannelи добавьте его к себе в контакты либо
перейдите, предварительно пройдя регистрацию, перейдите на страницу канала.
