Будущее: определенность неопределенности — «наука»
Факты о настоящем и прошлом или правдивы, или фальшивы. Может ли знание будущего дать такую же степень определенности?
Que sera sera
Чему быть, того не миновать
Нам не разрешено видеть будущее
Que sera sera
Так пела Дорис Дэй во второй половине 50-ых годов двадцатого века, высказывая чуть ли не общее вывод человечества о том, что определить будущее нереально. Кроме того в случае если это не общее вывод, люди, исходя из общечеловеческого опыта, считают, что мы не знаем будущее. Другими словами, мы не знаем его конкретно и напрямую, так, как мы знаем составные части настоящего и прошлого.
Мы видим, как что-то происходит в настоящем, мы вспоминаем что-то из прошлого, но мы не видим и не помним будущее.
Но впечатления смогут быть обманчивыми, а память ненадежной. А также яркое знание для того чтобы рода не есть чем-то несомненным и неизменным. Помимо этого, имеется косвенное знание будущего, которое столь же определенно, как да и то, что мы определим при помощи прямого восприятия либо воспоминаний. Я уверен, что знаю: на следующий день в обязательном порядке взойдет солнце.
Я знаю: в случае если с силой кинуть камень в мое кухонное окно, оно разобьется.
Иначе, в прошедшем сезоне в сочельник я не знал, что в моем родном городе Йорке в Рождество пройдет сильный ливневой дождь, а во второй сутки Рождества он полностью будет отрезан от остального мира из-за наводнения.
В старом мире и, как мне думается, в отечественном детстве такие события как наводнение в Йорке вызывают у нас уверенность в том, что мы не можем знать будущее. Кое-что о будущем я могу знать, но не все. Я уверен, что на следующий день случатся некие события, о которых я понятия не имею.
В прошлом такие события имели возможность приписывать неисповедимой воле всевышних.
Йорк затопило, по причине того, что всевышний дождя был в нехорошем настроении либо желал поиграть с нами. В моем страховом полисе такие трагедии именуются «воздействие непреодолимой силы». В то время, когда мы ощущаем, что предугадать победителя на выборах нереально, мы говорим, что «итог одному всевышнему известен».
Аристотель сформулировал очевидность будущего языком логики. В Афинах, где он жил, вторжение с моря в то время всегда было вероятно. Собственные аргументы он высказывал следующим предложением: «на следующий день будет морское сражение».
Один из хороших законов логики это «закон исключенного третьего», в соответствии с которому любое высказывание или действительно, или ложно. Два суждения, одно из которых формулирует отрицание другого, не смогут быть одновременно ложными.
Другими словами, действительно или само суждение, или его отрицание. Но Аристотель заявлял, что утверждения «на следующий день будет морское сражение» и «на следующий день не будет морского сражения» не являются совсем подлинными, потому что обе возможности ведут к фатализму. К примеру, в случае если правильно первое утверждение, то не допустить морское сражение не имеет возможности никто и никак.
Следовательно, эти высказывания принадлежат к третьей логической категории, и не являются ни подлинными, ни фальшивыми.
В наши дни такое заключение отыскало собственный отражение в многозначной логике.
Но кое-какие высказывания в будущем времени вправду кажутся подлинными. Я привел пример «на следующий день поднимется солнце», а в то время, когда я брошу камень, «это окно разобьется». Давайте посмотрим на это внимательнее.
В действительности, ни одно из этих заявлений о будущем не есть подлинным на 100%.
Солнце может на следующий день и не подняться, в случае если какой-нибудь галактический звездный траулер прилетит сейчас в отечественную солнечную совокупность, схватит отечественное светило и унесется прочь со скоростью света. В то время, когда я бросаю камень в окно, мой старший брат, являющийся важным великолепным вратарём и членом семьи, может проходить мимо. Он заметит, как я швыряю камень, и поймает его, дабы спасти окно.
Мы не знали, что на следующий день утром солнце не взойдет, как в большинстве случаев; я не знал, что моя глупая шалость не удастся. Но такое незнание не есть конкретным следствием того факта, что мы говорим о будущем. Если бы у программы защиты от космических тел Spaceguard была шире территория ответственности, мы бы определили о приближении звездного траулера, и соответственно, нам было бы как мы знаем, что солнце мы видим в последний раз.
Знай я, где находится мой брат, я бы предугадал, что он ринется выручать окно. И в том и другом случае незнание будущего сводится к незнанию настоящего.
Думая о будущем
The National Interest30.11.2016Прошлое, будущее и настоящее отечественного питания
BBC17.11.2016Монументы в Российской Федерации — прошлое вместо будущего
Deutsche Welle25.10.2016Не так долго осталось ждать не будет ни ЕС, ни НАТО
Sydsvenskan23.11.2016
Успех современной науки обусловил происхождение идеи о том, что следующее неизменно действительно: незнание будущего неизменно возможно связать с незнанием чего-то из настоящего. Все большее количество явлений подпадает под воздействие законов физики; совершенно верно так же, все большее количество событий возможно растолковать прошлыми событиями, ставшими их обстоятельством. Вследствие этого показалась уверенность в том, что в случае если достаточно знать о настоящем, возможно с громадной определенностью угадать любое событие в будущем. Самым известным проявлением таковой уверенности стало заявление французского математика Пьер-Симона Лапласа, сделанное им в 1814 году:
Мы должны разглядывать настоящее состояние Вселенной как следствие ее прошлого состояния и как обстоятельство последующего. Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он был достаточно широким, дабы подчинить эти сведенья анализу, обнял бы в одной формуле перемещения величайших тел Вселенной наравне с перемещениями небольших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взглядом.
Эту идея высказывал еще Исаак Ньютон, у которого во второй половине 80-ых годов XVII века показалась мечта:
Жаль, что мы не можем выводить остальные природные явления из правил механики при помощи таких же рассуждений, потому что по ряду причин я склонен подозревать, что все они смогут зависеть от определенных сил, в следствии которых по обстоятельствам доселе малоизвестным они или притягиваются друг к другу, формируя верные фигуры, или отталкиваются и отходят приятель отдруга.
С данной точки зрения, все в мире складывается из частиц предельно малых размеров, а их поведение разъясняется действием сил, заставляющих эти частицы двигаться в соответствии с уравнениями перемещения Ньютона. Будущее перемещение частиц всецело предопределено, в случае если их скорость и положение в тот либо другой момент известны. Это теория детерминизма.
Исходя из этого, в случае если нам не удается определить будущее, то лишь по той причине, что мы не хватает знаем о настоящем.
в течении двух столетий казалось, что мечта Ньютона сбывается. Материальный мир все больше попадал под влияние физики, потому, что материю разбирали на уровне атомов и молекул, а ее химические, биологические, геологические и астрономические особенности обрисовывали ньютоновой терминологией. Частицы материи, о которых сказал Ньютон, было нужно заменить электромагнитными полями, чтобы продемонстрировать полную картину того, из чего состоит мир.
Но основополагающая мысль о том, что все они подчиняются законам детерминизма, осталась. Капризы природы, такие как бури и наводнения, ранее казавшиеся непредсказуемой прихотью всевышних, стало вероятно прогнозировать. А вдруг кое-какие явления типа землетрясений так же, как и прежде нельзя предсказать, то мы с уверенностью говорим, что благодаря появлению новых знаний в будущем такие прогнозы станут вероятны.
Эта научная программа была такой успешной, что мы забыли о наличии вторых представлений о будущем. Физик из Университета Вашингтона Марк Элфорд (Mark G Alford) пишет об этом так:
В простой жизни, а также в науке до появления квантовой механики предполагалось, что каждая неопределенность, с которой мы сталкиваемся … результат невежества.
Мы совсем забыли о том, что неизвестный мир был заселен людской расой задолго до 17 века, а мечту Ньютона мы принимаем как естественный взор на пробуждающуюся реальность.
Что ж, это была прекрасная мечта. Но все оказалось по-второму. В начале 20 века Эрнест Резерфорд, изучая только что открытое явление радиоактивности, осознал, что оно демонстрирует случайные события, происходящие на фундаментальном уровне материи в атоме и в его ядре.
Но это не означало, что от грезы Ньютона необходимо отказаться. Ядро это не самый нижний уровень материи, а сложный объект, складывающийся из нейтронов и протонов.
Если бы мы совершенно верно знали, как находятся и движутся эти частицы, то мы, возможно, имели возможность угадать, в то время, когда случится радиоактивный распад ядра. Но другие, более необычные открытия того времени стали причиной радикальному отходу от ньютоновской физики, представленной квантовой механикой. Они подтвердили вывод о том, что явления небольшого масштаба вправду случайны, и что совершенно верно определить будущее нереально.
Те открытия, которым было нужно противопоставить новую физику 1920-х годов, были неоднозначными. С одной стороны, объяснение распределения длин волн в радиации, испускаемой тёплой материей, которое дал Макс Планк, и объяснение фотоэлектрического результата Альбертом Эйнштейном показывали на то, что энергия поступает в дискретной форме, а не варьируется непрерывно, как это должно быть правильно механики электромагнитной теории и Ньютона Джеймса Максвелла. Иначе, опыты Джорджа Паджета Томсона, Клинтона Дэвиссона и Лестера Джермера на электронах продемонстрировали, что электроны иногда ведут себя как волны, не смотря на то, что ранее было твердо установлено, что это частицы.
Эти озадачивающие факты нашли системное, связное и единое математическое объяснение в теории квантовой механики, которая появилась на базе работ теоретиков по окончании 1926 года. Сама квантовая теория так таинственна, что неясно, возможно ли назвать ее «объяснением» тех озадачивающих фактов, каковые она классифицирует. Но ее серьёзной чертой, которая думается неопровержимой, есть то, что в то время, когда на базе данной теории делают прогнозы о физических действиях, они выдают не правильные цифры, а процент возможности.
До тех пор пока это признают не все. Кое-какие люди уверены в том, что в составе материи присутствуют более узкие подробности, каковые, в случае если мы их определим, опять разрешат нам совершенно верно предвещать ее поведение в будущем. С позиций логики это само собой разумеется быть может, но в данной теории в обязательном порядке обнаружатся такие нюансы, в следствии которых большая часть физиков посчитает, что это очень маловероятно.
Формат квантовой теории очень резко отличается от прошлых физических теорий, таких как механика Ньютона и электромагнетизм. Эти теории трудятся с математическими описаниями состояния мира либо какой-то его части. В них имеется уравнения перемещения, каковые при помощи таких математических описаний говорят нам, во что превратится по окончании некоего отрезка времени.
Квантовая механика также трудится с математическим объектом, что обрисовывает состояние мира.
Он именуется вектор состояния (не смотря на то, что это не вектор в трех измерениях, как скорость), и его довольно часто обозначают греческой буквой Ψ либо каким-то вторым похожим знаком.
Но это математическое описание иного рода, отличающееся от описаний в электромагнетизме и механике. В каждой из этих теорий употребляется комплект чисел, которыми измеряются физические особенности, такие как скорость указанной частицы либо электрическое поле в указанной точке пространства. Иначе, квантовый вектор состояния это более мудреная вещь, и его отношение к физическим размерам есть косвенным.
Из вектора состояния мы можем взять значения физических размеров, но не все: мы можем выбрать, какие конкретно значения желаем определить, но выбрать их все всецело запрещено.
Более того, в то время, когда мы решим, какие конкретно значения желаем определить, вектор состояния не позволит нам конкретный ответ, а даст только процент возможности вероятных различных ответов. Этим квантовая механика отличается от детерминизма. Это достаточно необычно, но в собственном отношении к трансформациям квантовая механика похожа на ветхие детерминистские теории.
В ней также имеется уравнение перемещения, уравнение Шредингера, каковые сообщат нам, каким через данное время станет этот вектор состояния мира. Но потому, что от этого вектора мы можем взять лишь процент возможности, он не продемонстрирует, что мы заметим по окончании данного времени.
В целом вектор состояния это необычная и малопонятная вещь, и совсем неясно, как он обрисовывает физические объекты настоящего мира. Но кое-какие описания соответствуют тем описаниям, каковые мы в состоянии осознать (если не наблюдать на них через чур внимательно). К примеру, среди векторов состояния кота имеется один, что обрисовывает сидящего и достаточно мурлыкающего кота.
А имеется еще один, обрисовывающий мертвого кота, отравленного дьявольским устройством, изобретенным физиком Эрвином Шредингером.
Но имеется и другие векторы состояния, полученные математическим методом за счет совмещения двух упомянутых выше векторов. Таковой совмещенный вектор состояния возможно составить из части, обрисовывающей живого кота, и из части, обрисовывающей его мертвым. Это не два кота: суть истории Шредингера в том, что одинаковый кот как бы описывается одновременно живым и мертвым.
А мы не можем осознать, как такие состояния смогут обрисовать что-то, появляющееся в реальности.
Физики различных поколений задают вопросы: как мы можем поверить в эту теорию, в случае если ни при каких обстоятельствах не видели живых-мертвых котов?
Ответ на эту тайную имеется. В случае если я открою ящик, в котором Шредингер препарировал бедного кота, то простые законы повседневной физики сделаютследующее. В случае если кот жив, образ живого кота останется у меня на сетчатке и в зрительной территории коры головного мозга, а совокупность, складывающаяся из меня и кота, в итоге окажется во в полной мере понятном состоянии, в котором кот будет жив, и я замечу живого кота.
В случае если же кот мертв, у меня будет образ мертвого кота, а совокупность, складывающаяся из меня и кота, в итоге окажется в состоянии, в котором кот будет мертв, и я замечу мертвого кота.
В соответствии с законами квантовой механики из этого направляться, что в случае если кот в суперпозиции жив и мертв, тогда складывающаяся из меня и кота совокупность окажется в суперпозиции двух обрисованных выше конечных состояний. В таковой суперпозиции отсутствует состояние мозга, видящего необыкновенное состояние мертвого-живого кота. Простые состояния моего мозга — друзья, в которых я вижу живого кота, и вижу мертвого кота.
Это ответ на вопрос из прошлого абзаца; из квантовой механики направляться, что в случае если у котов и имеется состояния, в которых они кажутся и живыми, и мертвыми, то мы ни при каких обстоятельствах не заметим кота в таком состоянии.
Но комбинированная совокупность в составе меня и кота это одно из самых необычных состояний наложения в квантовой механике. Математически оно представлено знаком «+», и его именуют состоянием запутанности меня и кота. Как это осознавать?
Может, математический символ «+» свидетельствует лишь «либо»? Это имеет суть. Но к сожалению, в случае если использовать это значение к состояниям электрона, оно несопоставимо с фактами интерференции, замечаемой в опытах, показывающих волновое поведение электрона.
Кое-какие люди уверены в том, что данный «+» направляться осознавать как «и». В то время, когда кот и я будем в состоянии суперпозиции, имеется мир, в котором кот погиб, и я вижу мертвого кота. А имеется второй мир, в котором кот жив, и я вижу живого кота.
Другие не вычисляют такую картину нужной. Возможно, нам нужно это (в определенном смысле) как подлинное описание кота и меня, значение которого выше отечественного понимания.
Давайте сейчас расширим отечественные горизонты и разглядим всю вселенную, в которой содержится любой из нас, разглядываемый как существо, замечающее физическую совокупность. В соответствии с квантовой механике, тут имеется описание вектора состояния, в котором совокупность существа запутывается с другой вселенной, и в этом ходе спутывания участвует пара различных ощущений совокупности существа. Тот же самый неспециализированный вектор состояния всей вселенной возможно разглядывать в качестве запутанного состояния для каждой совокупности существ в вселенной; это легко различные точки зрения на одну и ту же универсальную истину.
Но заявление о том, что это истина о вселенной, как словно бы противоречит моему знанию того, что я вижу. Дабы проиллюстрировать это, давайте опять разглядим мелкую вселенную, состоящую лишь из меня и кота. Предположим, что в то время, когда я проводил опыт Шредингера, кот выжил.
При таких условиях я знаю, каково мое состояние: я вижу живого кота. Из этого я знаю, каково состояние кота: он жив.
Спутанное состояние моей маленькой вселенной, появившееся в следствии моего опыта, кроме этого содержит часть с моим мозгом и мёртвым котом, что полон раскаяния.
Но видя живого кота, как это делаю я, я полагаю, что такая вторая картина не есть частью правды. Она обрисовывает что-то такое, что имело возможность случиться, но не случилось. В целом, разглядывая всю вселенную, я знаю, что у меня имеется лишь одно определенное чувство.
Но это противоречит сообщённому в прошлом абзаце. Что же тогда из этого истина?
Это несоответствие того же типа, что и многие привычные нам разногласия между объективными и субъективными заявлениями. В книге «Взор из ниоткуда» (The View from Nowhere) Томас Нагель показывает, как возможно дать добро кое-какие из этих противоречий. Мы должны признать, что имеется две позиции, с которых мы можем констатировать факты либо значения, и что заявления, сделанные в этих двух контекстах, несопоставимы.
Это применимо к тайной, представленной квантовой механикой, следующим образом. Во внешнем контексте (точка зрения Всевышнего, либо «взор из ниоткуда») мы выходим за рамки отечественной конкретной ситуации и ведем разговор обо всей вселенной. Во внутреннем контексте (взор из этого и по сей день) мы делаем констатирующие заявления как физические объекты в вселенной.
Так, с внешней точки зрения запутанный универсальный вектор состояния это все истины о вселенной. Компоненты, обрисовывающие мои различные соответствующие состояния и возможные ощущения другой вселенной, это (неравные) части данной истины. Но с внутренней точки зрения, с позиции некоего конкретного ощущения, которое, как мне известно, я испытываю, это чувство вместе с соответствующим состоянием другой вселенной есть настоящей истиной.
Я могу определить, каковы другие компоненты, поскольку я могу вычислить универсальный вектор состояния, пользуясь уравнениями квантовой механики; но для меня эти другие компоненты воображают вещи, каковые имели возможность случиться, но не случились.
Потому, что я не могу видеть будущее, я не в состоянии вычленить ни один из миров для того чтобы будущего.
Сейчас мы можем взглянуть, что квантовая механика говорит нам о будущем. Как мы можем сейчас ожидать, существует два ответа, по одному для каждой из двух точек зрения. С внешней точки зрения, вселенная в любой этот момент характеризуется как универсальный вектор состояния, а векторы состояния в различные моменты времени соотносятся между собой в соответствии с уравнением Шредингера.
С учетом вектора состояния на данный момент, уравнение Шредингера дает неповторимый вектор состояния для любого момента в будущем. Это детерминистская теория, всецело соответствующая мировоззрению Лапласа (в квантовой версии).
Но с внутренней точки зрения все смотрится в противном случае. Нам сейчас нужно указать конкретного наблюдателя (в приведенной выше дискуссии это был я, но это кроме этого могли быть вы либо любой желающий, либо кроме того все люди совместно забранное), в отношении которого мы можем поделить универсальный вектор состояния, как указано выше. И вдобавок нам нужно указать конкретное состояние ощущений этого наблюдателя.
С данной точки зрения, по определению действительно то, что у наблюдателя имеется определенные ощущения, и что другая вселенная будет в соответствующем определенном состоянии.
Исходя из этого квантовая механика говорит нам, что сейчас существует пара различных миров. Но я знаю, что один из них выделяется очень как мир, что я знаю, и чьи более узкие подробности я открываю на протяжении опыта. Но в то время, когда мы обращаемся к будущему, обстановка выясняется другой.
Потому, что я не могу видеть будущее, я не могу отличить конкретно ни один из миров будущего.
Кроме того в случае если на данный момент имеется лишь один мир, и видимое мною согласуется с универсальным вектором состояния квантовой механики, может произойти так, что законы квантовой механики дадут нам наложение миров в будущем. К примеру, в случае если я начинаю с ощущений от подготовки опыта Шредингера с котом, то в конце опыта универсальный вектор состояния будет наложением того, с чем мы уже столкнулись, и одна содержащая меня часть будет видеть живого кота, а вторая содержащая меня часть будет видеть мертвого кота. И что тогда я смогу сообщить о том, что я замечу в этом будущем?
В то время, когда я в первый раз столкнулся с этим, меня это очень озадачило. Я привык думать, что в будущем меня что-то ожидает, даже в том случае, если я не могу знать, что это, а также если не существует закон природы, определяющий, что это такое. Вот уж воистину, чему быть, того не миновать. Но Аристотель уже осознавал, что это неверно. Утверждения в будущем времени не подчиняются той же логике, что и утверждения в настоящем времени.
Им не требуется быть или подлинными, или фальшивыми.
Логики за Аристотелем допускали возможность третьего подлинного значения в дополнение к «подлинному» и «фальшивому», именуя его «неизвестным» либо «неразрешенным».
Но Аристотель кроме этого отмечал, что не смотря на то, что ни одно утверждение о будущем не есть по-настоящему подлинным, кое-какие из них возможнее вторых. Подобным образом, универсальный вектор состояния в будущем времени содержит для меня больше информации, чем легко те ощущения, каковые смогут быть у меня сейчас.
Эти ощущения, появляющиеся как составные части универсального вектора состояния, содействуют ему в разной степени, и измеряются коэффициентами, каковые в большинстве случаев употребляются в квантовой механике для расчета возможностей. Исходя из этого мы можем представить себе будущее универсальное состояние как дающее данные не только о том, какие конкретно ощущения смогут быть у меня в таком будущем времени, но и о том, как возможно каждое такое чувство.
Потом, ложность и истину возможно выразить в числовом виде. У подлинного утверждения значение истинности 1, а у фальшивого 0. В случае если будущее событие Х весьма возможно, и исходя из этого возможность Х близка к 1, то утверждение «Х случится» весьма близко к истине. В случае если событие Х маловероятно, и эта возможность близка к 0, тогда утверждение «Х случится» практически фальшивое. Это показывает, что значение истинности утверждения в будущем времени должно быть между 0 и 1. Подлинное утверждение имеет значение истинности 1; фальшивое утверждение имеет значение истинности 0, а вдруг утверждение в будущем времени «Х случится» имеет значение истинности между 0 и 1, то эта цифра есть показателем возможности события Х.
Темперамент возможности это давешняя философская неприятность, на которую ученым также необходимо отыскать ответ. Многие исследователи разделяют точку зрения о том, что возможность события имеет суть лишь тогда, в то время, когда события, в которых может случиться событие, многократно повторяются, и мы разрабатываем пропорцию времени, говорящую, что оно случится. Но изложенное только что думается расчетом единичного события во времени, которое наступит лишь единожды.
В повседневной жизни мы довольно часто говорим о возможности того, что что-то случится лишь однократно: что на следующий день будет ливень, что на следующий день в забеге победит конкретная лошадь, либо что будет морское сражение. Обычный взор на возможность для того чтобы единичного события содержится втом, что он относится к силе убежденностичеловека, утверждающего о наличии таковой возможности, и возможно измерен ставками, каковые предлагают люди, ставящие на такое событие.
Но обрисованная выше возможность это объективный факт о вселенной. Он не имеет ничего общего с убеждениями и верой человека, причем кроме того для того чтобы человека, об ощущениях которого идет обращение. Этому человеку информируют факт о его опыте и будущих ощущениях, верит он в это либо нет.
Логическая теория придает объективный суть возможности отдельного события: возможность будущего события это подлинное значение предположения в будущем времени о том, что такое событие произойдёт. Я разбираю таковой взор на возможность и на то, как квантовая механика подтверждает связанную с ним многозначную логику временных догадок, в собственной работе «Логика будущего в квантовой теории» (The Logic of the Future in Quantum Theory).
Сейчас стало ясно, что описание физического мира в квантовой механике, в частности, универсальный вектор состояния, играется весьма различные роли во внутреннем и внешнем контексте. С внешней точки зрения это полное описание действительности; оно говорит, что представляет собой вселенная в данное время. Эту полную действительность возможно разбирать в отношении любого данного ощущающего существа, что дает множество составляющих, прилагаемых к разным ощущениям избранной ощущающей совокупности и являющихся частями универсальной действительности.
Но с внутренней точки зрения на совокупность действительность состоит всего лишь из одного из двух ощущений; компонент, прилагаемый к такому ощущению, это полная истина о вселенной для ощущающей совокупности. Все другие ненулевые компоненты это то, что имело возможность случиться, но не случилось.
В таковой возможности роль универсального вектора состояния в более позднее время состоит не в описании того, какой будет вселенная сейчас, а в указании на то, как текущее состояние вселенной может измениться между настоящим моментом и будущим. Это дает список возможностей на будущее с возможностью того, что любая из них станет истиной.
Может показаться, что мы как минимум знаем такие возможности будущего, поскольку можем вычислить их на базе определенных знаний из отечественных текущих ощущений, применяя уравнение Шредингера. Но кроме того это неизвестно. Отечественные текущие ощущения в полной мере смогут быть только частью универсального состояния, и в расчет будущих возможностей нужно будет вводить целый вектор универсального состояния полностью.
То, что имело возможность произойти, но не произошло (об этом мы кроме того можем кое-что не знать), все равно способно оказывать влияние на будущее. Но в случае если эти вещи достаточно резко отличаются от отечественных настоящих ощущений на макроскопическом уровне, то в этом случае квантовая теория уверяет нас, что действие, которое они смогут оказать на будущее, так мало, что им возможно пренебречь. Следствие данной теории известно как декогеренция.
Следовательно, знание будущего ограничено фундаментально. Дело не в том, что имеется настоящие факты о будущем, но знание о них нам недоступно. Фактов нет, и определенные знания, каковые должны быть, . Однако, имеется факты о будущем с частичной степенью истинности.
Мы можем взять знание о будущем, но это знание постоянно будет неизвестно.
Подписывайтесь на отечественный канал в Telegram!
Каждый день вечером вам будет приходить подборка самых броских и занимательных переводов ИноСМИ за сутки.
Отыщите в контактах@inosmichannelи добавьте его к себе в контакты либо,
предварительно пройдя регистрацию, перейдите на страницу канала.
